Джон О`Фаррелл - Мужчина, который забыл свою жену
— Послушай, я тут подумала, — начала она, — о том, что ты сказал тогда в суде… Нам не обязательно официально расторгать брак, если ты не хочешь.
Я встал, осторожно прикрыл кухонную дверь.
— После амнезии разговаривать с тобой стало гораздо легче, и я подумала, что мы могли бы решить проблему как взрослые люди. Если бы мы не тратили такую уйму денег на адвокатов, вполне могли бы сохранить этот дом.
— Чтобы ты с детьми жила здесь без меня? — Я начал поглаживать пса, но, кажется, чересчур сильно тянул его за загривок.
— Я ведь только предложила. Дети живут здесь, у них остаются их комнаты, остается Вуди, они продолжают ходить в ту же школу. А мы с тобой пополам снимаем небольшую квартирку и живём там по очереди, когда другой в это время живёт здесь с детьми.
Пёс заворчал от удовольствия, когда пальцы крепко впились в шерсть.
— Но есть ещё и сарайчик. Я мог бы обосноваться там. Или в комнате для гостей.
— Я просто пытаюсь найти способ сохранить нормальную жизнь детей. Когда они вырастут, мы сможем продать дом и строить жизнь дальше. Но на ближайшие семь-восемь лет у каждого из нас появится второе жилище…
Должен был признать, что предложение казалось вполне разумным и конструктивным. Каждые выходные я мог бы проводить с детьми. У Дилли останется её чудесная спальня, а Джейми по-прежнему сможет делать уроки в сарайчике, и Вуди будет валяться у его ног.
— Иногда тут будешь жить ты, — улыбнулась Мэдди, — а остальное время — мы с Ральфом.
— Что?
Пёс недовольно обернулся, поняв, что его больше никто не почесывает.
— Так это идея Ральфа? — Я чувствовал, как лицо наливается краской. Пёс, которым пренебрегли, громко тявкнул. — Вуди, замолчи!
— Не совсем так… Я хотела сказать, если мы с Ральфом решим жить вместе. Дети наверняка будут в восторге — они всегда быстрее понимают, что к чему.
— Итак, твой грандиозный план состоит в том, что нам не нужно официально разводиться, чтобы сэкономить деньги, — и тогда Воган поселится в каморке в трущобах, а Ральф переедет на супружеское ложе здесь?
— Нет, вовсё не это я имела…
Пёс обиженно залаял.
— Замолчи! Глупый пес, ты что, не понимаешь? — Я сердито оттолкнул Вуди. — Плохой пёс, не хочу с тобой играть.
— Ты всё переворачиваешь с ног на голову. Ральф сказал, нам не следует необдуманно бросаться в…
— Ах вот оно как! Ну если Ральф так сказал, тогда конечно! Мы просто обязаны именно так поступить! Невероятно — ты пытаешься прикрыться заботой о детях, когда на самом деле твой любовник просто хочет сэкономить на квартплате!
Отшвырнув стул, я вышел в гостиную поцеловать детей на прощанье. Мадлен поспешила за мной в коридор, всё ещё пытаясь что-то объяснить, но я уже надевал пальто.
— Хм… вообще-то это пальто Ральфа, — пробормотала Мэдди.
— Не может быть! Это моё пальто, оно висело здесь, и я носил его всю неделю.
— И всё таки — Ральфа. Он забыл его. Но уверена, что не будет возражать, если ты его поносишь…
Глава 15
— Итак, одиннадцатый класс, я рад вновь быть вашим учителем. Сегодня мы поговорим о причинах Второй мировой войны, — жизнерадостно начал я. — Мисс Кони, которая, как мне известно, заменяла меня, рассказала вам о Версальском договоре, который, безусловно, вызвал общее возмущение в Германии двадцатых годов, но сегодня мы обсудим, каким образом в крайней экономической ситуации рождаются крайние политические меры…
— Мистер Воган, сэр…
— Да, Таника? — Я с удовольствием продемонстрировал, с какой легкостью вспоминаю их имена. Хотя сколько же ушло времени, чтобы внимательно изучить фото из школьного архива и вызубрить подписи под ними! — Ты хочешь спросить о гиперинфляции в Веймарской республике?
— Не совсем. Вы теперь псих, сэр?
— Простите?
— Дин сказал, вы повредились мозгами, и вообще дело говно, больше ни хера не соображаете.
— Ну, во-первых, не могла бы ты не употреблять такие слова в классе…
— «Псих»?
— Да, и это тоже, но я имел в виду бранные слова. И, отвечая на твой вопрос, не скрою, что моё отсутствие в прошлом семестре объясняется довольно редким неврологическим заболеванием, от которого я практически оправился и которое никоим образом не влияет на мою способность обучать вас и рассказывать о закате Веймарской республики.
Я включил интерактивную доску и удовлетворенно отметил, как на экране появилось изображение банкноты в миллион марок.
— Да, но у вас же крыша съехала или как, сэр?
— Нет, у меня не съехала крыша, как ты любезно заметила.
— Но может, вы так, слегка трёхнутый теперь? Воете на луну и прочее такое говно?
— Нет, однако, пожалуй, через минуту взвою. Поскольку уж Таника затронула тему утраты памяти, стоит поинтересоваться, а возможна ли ситуация, когда целые страны разом теряют память. Именно поэтому так важно изучение истории…
— Тогда вы просто долбанутый, выходит? Вы шизик, что ли, сэр?
— То, что забывается в масштабах нации, влияет и на личность граждан, и на их будущий выбор. Мы, британцы, к примеру, предпочитаем помнить о событиях Второй мировой войны, в которой проявили себя геройски, и забыть о колониальных войнах и завоеваниях, которые не так уж сильно отличаются от устремлений Гитлера.
Это, должно быть, заставило их задуматься, потому что поднялось сразу несколько рук.
— Да, Дин?
— Но вы всё-таки психопат, сэр?
— Вы воображаете себя Мессией, сэр? Или собираетесь расстрелять посетителей «Макдоналдса»?
— Прошу вас, давайте вернемся к теме урока. Итак, отказ от демократии в Германии в пользу экономической безопасности способствовал росту популярности милитаристских взглядов…
— Вы их нашли, сэр?
— Нашёл — что?
— Ваши мозги, сэр. О нет — неужели они к вам так и не вернулись?
— Хотите печеньку, сэр? Помогает…
— А у вас пена изо рта идёт, сэр? Воды не боитесь?
— ВНИМАНИЕ! — рявкнул я. — ЭТО ЧЕРТОВСКИ ЛЁГКАЯ ТЕМА! ВОЗВЫШЕНИЕ ГИТЛЕРА И ЧЁРТОВА НАЦИЗМА — ЭТО САМАЯ ПРОСТАЯ ИСТОРИЯ ИЗ ВСЕХ ЧЁРТОВЫХ ИСТОРИЙ, ЧТО Я ПРЕПОДАВАЛ! ЭТО ДАЖЕ ПОКАЗЫВАЮТ ПО ОБРАЗОВАТЕЛЬНОМУ КАНАЛУ, ТАК ЧТО ИЛИ ВЫ, МАТЬ ВАШУ, БУДЕТЕ СЛУШАТЬ, ИЛИ МЫ НАЧНЁМ ГЛАВУ ЧЕТВЁРТУЮ ОБ ОТМЕНЕ ЗЕРНОВЫХ ЗАКОНОВ, ИДЁТ?
— Ого-о! — Таника получила доказательства. — Ёршик-Воган сбрендил.
После первого урока в одиннадцатом классе я в изнеможении рухнул в кресло и принялся размышлять над печальным открытием: мне недостаёт естественного авторитета, необходимого для работы с трудной подростковой аудиторией. Впрочем, младшие школьники были столь же непочтительны; откровенно говоря, те же самые выражения, но тоненькими голосками, звучали даже отвратительнее. В глубине души я это подозревал, но теперь страшная правда прорвалась на поверхность сознания: я вовсе не был тем учителем, которого обожают и помнят всю жизнь, — как я воображал, узнав о своей профессии.
Всё обеденное время я проторчал за рабочим столом, проверяя домашние задания, составляя планы уроков, а потом позвонил родителям одной девочки, дабы разобраться, каким образом у неё могли появиться проблемы с осанкой.
— Здравствуйте, это мистер Воган, учитель Джоди.
— А, Ёршик-Воган… Вы, говорят, умом тронулись?
Может, хотя бы в моих онлайн-мемуарах появилось что-нибудь положительное? Может, бывшие ученики вспомнили, как на их жизненные планы повлиял невероятно интересный урок о причинах Аграрной революции? Оказалось, что и в самом деле многие школьники обнаружили мою страницу в Википедии, но их комментарии о моём прошлом не отличались той академической точностью, которой славилась эта открытая энциклопедия.
К примеру, я сомневался, что действительно был «пятым членом «Аббы», играл на гобое и тамбурине в «Джимми, Джимми», подпевал и хлопал в «I do, I do, I do». Я с интересом прочёл, что, оказывается, в течение трёх лет второй чеченской войны сражался на стороне исламских боевиков, в итоге став представителем Ахмеда Закаева во время осады Грозного, но потом перешёл на сторону Российской Федерации, «потому что у них форма круче».
Стоило шестиклассникам проведать об этом открытом документе, как они, похоже, устроили соревнование, кто придумает самую абсурдную историю о жизни мистера Вогана до начала его работы в «Академии Уэндл». Оказывается, я был заместителем редактора журнала «Караван», но меня уволили за драку с главным редактором из-за качества нового «Спрайта». Мне было приятно узнать, что я самостоятельно выделил геном гигантского африканского барсука, но не слишком гордился тем, что угрожал покончить с собой у входа в штаб-квартиру «Нестле», если они не пообещают, что будут класть в «Кволити-стрит» побольше треугольных зелёных вкусняшек.
Просматривая эту документальную историю, я видел, как ежедневно новые факты вытесняли старые. «Джек Джозеф Нил Воган прежде был «Ингрид Фьола Йохансдоттир» известной хозяйкой ночного клуба в Вест-Энде, которая, несмотря на свои широко известные сексуальные подвиги с дипломатами Восточного блока во времена холодной войны, осознала, что родилась не в том теле. С падением Берлинской стены «Исландская Мата Хари» как прозвали её в Ми-5, не могла более добывать военные тайны коммунистов, предлагая им сексуальные услуги, и потому решила сменить пол и превратилась в мужчину, учителя истории в одной из школ Южного Лондона».
